– С Бланшефором все в порядке, – сказал пастух. – Я слышал, что старый граф Луи жив, хоть и ходит еле-еле, да и разорился вконец.

– Вот возьми, – Огюст достал из кошелька серебряную монету и протянул пастуху.

Тот смутился, не ожидая такой доброты от незнакомого господина.

– Возьми, не смущайся. Все эти земли и замок когда-то принадлежали моим предкам Тулузам. Смотреть на все это больно!

– Так сиятельный граф Раймонд VII ваш предок?! – пастух просто оторопел от удивления.

Он бросился целовать Огюсту руку. – О, молодой господин, сохрани вас Господь!

– Перестань, ни к чему мне такие почести! – Огюст убрал руку и сунул пастуху монету.

Они простились, Огюст двинулся в путь, времени у него оставалось мало. Следуя по направлению к замку Бланшефор, он представлял, как встретит его дядюшка Луи.

«Скажу, пожалуй, что пробираюсь через Пиренеи из Арагона в замок Кавальон, – размышлял он. – Давно не получал вестей из дома и все такое… А вас решил навестить по дороге. На словах получается складно. А что получится на деле?..»

Глава 9

С наступлением весны граф Пьер д’Омон со своими рыцарями засобирался в дальнюю дорогу, в Гэлоуэй. Сборы не заняли много времени, все, что рыцари имели, было надето на них и умещалось в кожаной походной сумке. Лорд Антуан де Безье отписал бумагу, что, мол, передает права на собственность графу Пьеру д’Омону на замки Аннан и Карлаверок, заверив ее, как положено, у филида в Обане. Все формальности были соблюдены и, простившись с прецепторией Килмартин, Пьер д’Омон со своими рыцарями отправился в Лох-Свэн, чтобы погрузиться на корабль ордена и отплыть в Гэлоуэй.

К вечеру того же дня отряд добрался до замка Лох-Свэн. Пьер д’Омон решил, что не стоит отправляться в дальнее морское путешествие поздно вечером, отложив это мероприятие до утра. Рыцари переночевали в Лох-Свэн, преподобный приор де Мюи поделился и ними новостью, что магистр де Клифтон освобожден из Эдинбургской тюрьмы и следует в замок. Зашел разговор о Гэлоуэй.

– Король Брюс пожаловал прецептории Килмартин земли в Гэлоуэй?

– Да, господин приор, замки Аннан и Карлаверок, – подтвердил Пьер д’Омон.

– Да, множество тайн хранят эти замки. Говорят, якобы переселенцы с Фландрии, еще много веков назад, спрятали там некую христианскую реликвию.

Пьер д’Омон насторожился, тема для него была животрепещущей.

– А что-то о ней известно, господин приор?

– Да, граф, чего только не говорят. Существует легенда, будто Карлаверок был заложен первыми поселенцами из Фландрии, примерно шестьсот лет назад. Якобы один священник привез с собой распятие Христа, которое насчитывало уже тогда чуть ли не несколько столетий, судя по всему, одно из первых изображений Спасителя. Затем время шло, шотландские барды сочинили множество поэм про таинственные ворота Гэлоуэй. Одина из них утверждает, что ворота охраняют чашу Грааля.

– А вы, господин приор, верите в существование чаши Грааля?

– Конечно, дрогой мой д’Омон. В нее верит каждый добропорядочный христианин! Вопрос в другом – ее местонахождении.

На следующее утро отряд Пьера д’Омона погрузился на корабль и отплыл, обогнув Кинтаре с юга, взяв курс на остров Малл, далее через Северный пролив к заливу Ферф, омывавшему Гэлоуэй, на берегу которого возвышался легендарный Карлаверок.

Рыцари высадились в шлюпки и достигли берега. Перед ними возвышался Карлаверок, его бартизаны были разрушены. Пьера д’Омона поразило отсутствие ворот и надвратной башни, пострадавших при штурме, видимо, от применения осадных орудий. По-прошествии нескольких лет на развалинах начала пробиваться робкая растительность.

В стратегическом отношении Карлаверок располагался идеально. С одной стороны его омывал залив Ферф, с другой – огибала река Клайд. Сам замок возвышался на отрогах Южных Шотландских гор.

Рыцари прошли через мост, оставляющий желать лучшего, вошли через выломанные ворота и огляделись. Башня-донжон, пристроенная к замку, почти не пострадала, по винтовой лестнице, расположенной в ее толстой стене, рыцари проследовали в сам замок.

Оглядев свое имущество, Пьер д’Омон понял, что восстановительных работ хватит с лихвой и надолго. В зале из мебели сохранился лишь один деревянный стол, и то, скорее всего, сделанный в незапамятные времена переселенцев. Он был настолько велик, что при разграблении замка просто не прошел ни в одну из дверей, посему и был оставлен за ненадобностью. Видимо, плотник, изготовивший его когда-то, мастерил прямо на месте, в зале, выполняя пожелание бывшего господина – сделать стол большим и крепким.

Пройдя дальше, д’Омон обнаружил, что в некоторых комнатах сохранились кровати, явно по той же причине, что и стол в гостиной. В общем, замок был запущен и захламлен, на окнах отсутствовала слюда, сохранились лишь ее фрагменты, наводящие на мысль, что они были когда-то цветными. Камины пребывали в удручающем состоянии, они не чистились несколько лет, и в одном из них поселились птицы, в других – летучие мыши, которые мирно спали днем, опрокинувшись вниз головой, уцепившись за каминные решетки.

Пьер д’Омон понимал, что отступать некуда, придется решать множество хозяйственных проблем. Рыцари были немногословны, они думали о том же, что и д’Омон. После полученных впечатлений от замка, они решили проинспектировать земли, или, по крайней мере, что от них осталось.

Земли оказались менее запущенными. На пастбищах паслись овцы, козы и коровы. Пастухи, понимая, что пожаловал новый хозяин со свитой, низко кланялись, словом, стараясь выказать максимальное почтение. Крестьяне восстановили свои жилища после военных действий, проходивших здесь несколько лет назад, жили в ожидании нового лорда, нехотя платя уоттл [79] .

После поместья Карлаверок отряд сразу же двинулся в Аннан, решив осмотреть и его для полноты картины и далее принимать решения. Проехав примерно две лиги, рыцари увидели замок, расположенный на холме в живописной долине Шотландских гор. Аннан производил впечатление крепкого исправного замка, бартизаны и турель были на месте, деревянные ворота, обшитые металлом – в сохранности, виднелась крепкая надвратная башня. Как и полагается, мост был переброшен через ров. Рыцари подъехали к воротам – д’Омон дернул за медное кольцо – они оказались запертыми изнутри. Все удивленно переглянулись, неужели кто-то прежде их получил инвеституру? И королевский секретарь что-то не отметил в бумагах?

Вдруг из надвратной башни появилась всклокоченная светлая голова:

– Ну, кто тут еще? – голова широко зевнула, обнажая редкие зубы. – Замок казенный! В нем никто не живет!

– Теперь здесь живу я, граф Пьер д’Омон лорд Карлаверок, и мои рыцари. Вот бумаги, подтверждающие право собственности, – д’Омон показал свиток с печатью короля.

– Ваша милость! Какая честь для нас! Какая радость, новый господин! Сейчас я отворю ворота, – затараторила голова и тотчас пропала из окна надвратной башни.

Ворота открылись, охранник, не переставая, кланялся. Отряд въехал во внутренний двор, постройки были целы, видно, что здесь следили за порядком. Рыцари спешились. Охранник подскочил, уводя в конюшню поочередно по паре лошадей.

– Ты кто такой? – обратился к нему д’Омон.

– Я, ваша светлость, Ховард – охранник. Три года назад господин из королевского казначейства поручил мне охранять замок и следить за порядком, пока не пожалует новый господин. В замке все цело, не извольте беспокоиться! Англичане обошли замок стороной, и он остался цел и невредим, в отличие от Карлаверока.

– В Карлавероке мы были, только что оттуда. Он тоже подвергался осаде?

– Да, ваша светлость, покойный лорд Карлаверок помогал англичанам. Глупец!!! За что и поплатился.

– Ну, показывай, мои владения.

Д’Омон поднялся по лестнице в замок, создавалось впечатление, что хозяин здесь и вот-вот выйдет из покоев. В зале добротная дубовая мебель хорошо сохранилась. В комнатах драпировка на окнах и кроватях была не тронута, лишь потеряла первоначальный цвет от пыли, скопившейся за несколько лет. Посуда, столовое серебро, подсвечники были описаны и сданы в казну, не говоря уже о предметах роскоши – вазах, картинах, украшениях, дорогом оружии – конфисковано все полностью. На подобные вещи д’Омон и не рассчитывал. Замок и так был вполне пригодным для жилья.